Арчи бесследно пропал.

Зато грузовой контейнер был на месте. Внутри, под каркасом, что-то мерцало...

Холлис шагнула вперед, и видение растаяло в воздухе.

За спиной раздалась негромкая отрывистая речь, слова звучали не по-английски. Журналистка дернулась, чтобы убежать, потом опомнилась и для начала сняла виртуальный шлем.

В дверном проеме, озаренные ярким солнцем, стояли женщина и мужчина. Оба невысокого роста.

– Hola [104] , – сказал пришелец с широкой шваброй.

– Здравствуйте. – Холлис двинулась навстречу незнакомцам. – Хорошо, что пришли. Я как раз ухожу. Видите, какой тут оставили беспорядок. – Она неопределенно помахала рукой со шлемом.

Мужчина что-то произнес по-испански – мягко, но с вопросительной интонацией. Журналистка боком протиснулась мимо, бросила: «До свидания» и, не оглядываясь, ушла.

За взятым напрокат «пассатом» стоял видавший виды серебристо-серый микроавтобус «Эконолайн».

Холлис на ходу нажала пульт, чтобы открыть машину; скорее за руль, виртуальный шлем на сиденье, пауэрбук на пол, ключ в зажигание. В зеркале отразились помятые задние двери «Эконолайна». Автомобиль сорвался с места и спустя мгновение вихрем помчался вдоль по Ромейн-стрит.

31

Puro

Бродерман отнес черные мешки вниз и погрузил в фургон; за ними последовали стул и гладильная доска, предназначенные для Вьянки. Вскоре кузина вернулась и принесла для всех мясо «по-восточному», с рисом, луком и соевым соусом. Троица подкрепилась, усевшись в ряд на завернутой в пакеты подстилке и почти не переговариваясь, а потом Бродерман и Вьянка ушли.

Тито остался один, если не считать матраса, болгарского пистолета под ним, зубной пасты и щетки, одежды, в которой он обычно ходил на встречи со стариком, и железной вешалки, где она висела; да еще, пожалуй, двух проволочных плечиков, бумажника, телефона, перчаток из белого хлопка на руках и трех запасных пар носков – их можно будет сунуть за пояс свободных черных джинсов.

Комната стала как будто просторнее и казалась чужой. Утешали только неизменные следы известковых окаменелостей на фанерных щитах высокого потолка. Чистя зубы над раковиной, Тито решил спать прямо в джинсах и футболке. Стоило выключить свет, как наступила непроглядная тьма, совершенно поглотившая размеры пространства. Мужчине пришлось подняться и снова зажечь лампочку. Потом он под громкий хруст целлофана улегся на упакованную подстилку и закрыл глаза парой новых черных носков, от которых пахло свежей шерстью.

Тут раздался условный, до боли знакомый стук Алехандро. Тито убрал с лица носки, скатился с матраса, несколько раз негромко ударил в дверь, дождался ответа и впустил гостя. Кузен застыл на пороге, держа в руке ключи, слегка благоухая алкоголем и глядя мимо Тито на комнату, лишенную последней обстановки.

– Похоже на камеру, – заявил Алехандро.

– Ты всегда так говоришь.

– Причем на пустую, – добавил он, входя и запирая за собой дверь. – Я тут был у дядей. Должен проинструктировать тебя насчет завтра. Но только я скажу больше, чем велено. – Вошедший осклабился, и Тито невольно задался вопросом: сколько же он выпил? – Вот так вот, придется тебе меня услышать.

– Я всегда слушаю.

– Нет, слышать – это другое. Подай мне вон те носки.

Тито протянул ему пару новых носков; кузен разделил их и надел на руки.

– Сейчас кое-что покажу.

Защищенными ладонями он ухватился за стойку вешалки, подпер ее ботинком, чтобы не укатилась, и сильно наклонил.

– Загляни под низ.

Тито нагнулся, посмотрел под витиевато украшенное основание и увидел что-то маленькое, синего цвета, приклеенное изолентой.

– Что это?

– С ногами поосторожнее, – предупредил кузен, опуская вешалку обратно.

– Но что это?

– Устройство для перехвата исходящего и входящего трафика твоего мобильного. Сообщения. На волапюке. При этом не важно, какой у тебя номер. Каждый раз, когда ты получал инструкции доставить айпод своему старику, они были в курсе.

Алехандро глупо ухмыльнулся, почти как в детстве.

– Кто? Кто – они?

– Враги старика.

Тито припомнил их прошлые разговоры.

– А он из правительства? ЦРУ?

– Когда-то был офицером контрразведки. Теперь, по словам Карлито, стал предателем, повел нечестную игру. И сошел с ума.

– Сошел с ума?

– Ну, это к делу не относится. По воле Карлито и иже с ним наша семья ввязалась в эту операцию. Ты тоже ввязался. Но теперь хотя бы знаешь правду. Ты не был в курсе насчет «жучка», – Алехандро кивнул на вешалку, – а дяди были. Вся семья наблюдала за тем, как его устанавливали и как недавно приходили менять батарейку.

– Но вам известно, кто это сделал?

– Как тебе сказать. – Кузен подошел к стене и облокотился на край раковины. – В некоторых случаях чем ближе подбираешься к правде, тем больше усложняется дело. Ты замечал когда-нибудь, что мужчина в баре готов разъяснить любую, самую темную тайну человечества? Достаточно трех стаканов. Кто убил Кеннеди? Три стакана. Ради чего Америка на самом деле сунулась в Ирак? Три стакана. Так вот эти трехстаканные ответы никогда не содержат правды. Она чересчур глубока, братишка, и неуловима и ускользает сквозь тонкие щели, словно шарики ртути, с которыми мы забавлялись в детстве.

– Расскажи.

Алехандро поднял обе руки, и черные носки превратились в персонажей кукольного театра.

– Я старик, и я когда-то хранил секреты здешнего правительства, – пропищал он за левый носок. – А сейчас терпеть не могу политиков, особенно некоторых шишек, за кем, по моему разумению, числятся кое-какие грешки. Может, я и помешанный, чокнутый, но ужасно умный. У меня есть друзья с похожими целями и наклонностями. Пожалуй, не такие сумасшедшие, и, пожалуй, им даже есть что терять. С их помощью я выуживаю тайны, а потом замышляю...

– Скажи, а эта штука нас не слышит?

– Нет.

– Почему ты так уверен?

– Карлито просил одного приятеля разобраться. Ты же видел, там нет ни единого провода. Такие игрушки – вне закона, их разрешается иметь только правительственным службам.

– Значит, правительство?

– Контрактники, – пропищал Алехандро за правый носок. – Мы просто контрактники. В наше время все так и делается. Мы работаем на правительство, это правда. Разве что... – импровизированная черная марионетка приблизилась к лицу Тито и скривила «рот» в выразительной гримасе, – ...так бывает не всегда. – Кукловод заставил носки поклониться друг дружке и опустил руки. – Похоже, заказчик и впрямь из правительства, однако еще не факт, что он действует в его интересах. Контрактникам не обязательно знать подробности, да и не каждому этого захочется, правильно? В некоторых случаях удобнее всего вообще ничего не знать. Ясно теперь?

– Нет, – ответил Тито.

– Если вдаваться в детали, боюсь, я сочиню целую историю. Основанную по большей части на словах Карлито и прочих. Ладно, вот несколько неоспоримых истин. Завтра ты встречаешься с человеком на цокольном этаже «Прада» в отделе мужской обуви. Получаешь от него айпод и кое-какие наставления. К тому времени тебе уже придет сообщение – на волапюке, на эту квартиру, – о том, как передать вещицу старику в час пополудни на фермерском рынке на Юнион-сквер. Получив послание, немедленно уходи отсюда. После того, как тебе вручат айпод, нигде особенно не задерживайся, броди по улицам до часа дня. Родные, конечно, будут поблизости.

– Обычно айподы оставляли в почтовых ящиках, – заметил Тито.

– Только не в этот раз. Ты сможешь узнать этого человека позже. Делай как он скажет. Все в точности. Они со стариком заодно.

– А контрактники, они что же, постараются отнять айпод?

– По дороге никто не станет на тебя охотиться. Прежде всего им нужен старик. Хотя айпод им тоже не помешает, поэтому, как только старик появится в поле зрения, они сделают все возможное, чтобы тебя схватить.